An Illustration by Rembrandt

Сейчас эту картину Рембрандта принято называть "Аман узнаёт свою судьбу", отождествляя тем самым героя на первом плане с главным врагом еврейского народа Аманом, которого царь Артаксеркс велел казнить за его интриги (см. книгу Есфирь). Немного странно, правда, что он изображён со столь возвышенным лицом.

Но, как правильно отмечено здесь, существует и другая трактовка, согласно которой на первом плане мы видим доблестного воина Урию Хеттеянина, которого царь Давид отправляет на смерть, ибо возлюбил его жену. Эта версия, хотя и несколько противоречит ветхозаветной истории (согласно которой Давид велел отправить Урию в самое сильное сражение не в личном разговоре с ним, а письмом к Иоаву, одному из племянников Давида и его военачальнику), хорошо объясняет то, что мы видим на картине.

На лице Урии - преданность своему господину и покорность судьбе. Лицо Давида безвольно и рассеянно, он не владеет собой; потому же мы не видим мы его рук. Старик слева всё понимает и преисполнен скорбью.

Эта картина мне вспомнилась на последних строчках песни Высоцкого "Про любовь в средние века".

Rest onto Flight into Egypt

А может этот сфинкс стоял тысячи лет только для того, чтобы на его руках уснула Дева Мария по дороге в Египет? Почти как Cвятой Симеон, только чуть подольше.

Minerva

Кажется, я скоро захочу купить хороший фотоаппарат. Едва я подошёл к этой картине, как сразу увидел на ней второе лицо - самого Рембрандта, каким он изображал себя на ранних автопортретах. На следующий день мне показалось, что я нашёл ещё одно. Вот только качества найденных в интернете изображений недостаточно, чтобы увидеть его на них.

Epic Romanticism

Википедия называет Джона Мартина представителем английского романтизма. Но для меня он пока что остаётся автором полотен, которые иначе, как эпическими не назвать.

Portrait of a Man with a Ruff

Предел фотографизма достигнут.

Don't use the flash, they say

The happiest statue from the catholic cathedral ever

Philip IV of Spain

Филипп IV, король Испании, интересует нас в первую очередь как монарх, чьим придворным живописцем был Веласкес. Об этом хорошо рассказывает Паола Волкова:

Благодаря выразительной нижней челюсти, узнать этого колоритного персонажа нетрудно в любом возрасте.

А Петербуржцам Филипп IV знаком по портрету Рубенса:

National Gallery Kids

В хорошем музее никогда не бывает одиноко. Наоборот, здорово бывает зависнуть перед картиной минут на 20. Я не обязательно стараюсь сразу вникать в мелкие детали. Иногда просто концентрируюсь на том, что привлекло внимание. В Сикстинской капелле надолго завис у "Афинской школы" Рафаэля. В Вашингтоне тоже есть у чего "повисеть", особенно когда напротив картины стоит диванчик. Этот семейный портрет Рубенса я уже разглядывал:

От лиц девочек просто не оторваться, в них есть вообще всё. Оживающий наверху столб, птица на стуле, небо на горизонте - всплывают, но не приковывают внимания.

А вот потрясающие дети кисти Ван Дейка.

 

С одной стороны, совсем даже и не дети. И не думаю, что дело в том, что в его время к детям относились, как ко взрослым. Мне хочется думать, что художник просто вкладывал в изображение всё, что у него было на душе. Но с другой стороны, ничто из того, не присущего обычным детям, что он добавляет, их не портит. Как будто ребёнок сумел повзрослеть, сохранив тело и чистоту души.